Зима, Уходи!!!

Локарно-2012 Студенты Марины Разбежкиной о своем фильме «Зима, уходи!»

Дмитрий Кубасов

К предложению «Новой газеты» снять документальный фильм о подготовке шествия и митинга за честные выборы 4 февраля я отнесся скептически. Сначала хотел вообще отказаться, поскольку думал, что «Новая» будет вмешиваться в процесс — диктовать условия, как надо, а как не надо снимать. А через пару дней мне позвонил воодушевленный однокурсник и предложил встретиться. Мы встретились, поговорили. Оказалось, что главный редактор газеты Дмитрий Муратов дает нам полную свободу — как захотим, так и сможем сделать. В процессе съемок мы поняли, что 4 февраля — это не конец, что надо продолжать снимать вплоть до выборов президента. Тогда мы выписали на бумаге предполагаемых героев нашего фильма — Навальный, Удальцов, Романова, Яшин и другие. И стали выбирать — кто над кем будет работать, кто кому интересен. Чтобы успеть всех снять, нам пришлось расширить состав режиссеров-операторов до десяти человек. Также удалось привлечь в работу нашего мастера Марину Александровну Разбежкину, которая все это время находилась на Багамских островах. Каждые два-три дня мы стали встречаться в скайп-конференции, где обсуждали, что снято, а что еще только предстоит снять. Митинги, акции, «белые кольца» мы снимали с десяти камер.

Думаю, не совсем правильно говорить, что каждый режиссер снимал свою историю. Мы всегда были друг с другом на связи и все вместе снимали одну большую историю. Например, если я не мог по каким-то причинам снимать своего героя, то кто-то мог меня подстраховать и снять его вместо меня. То есть мы, конечно, снимали свои истории, но понимали, что они станут частью одного большого фильма. И работали на фильм.

Лично мне было интересно поработать в новом для себя пространстве, о котором я мало что знал. Моими героями стали Ольга Романова и Матвей Крылов (Скиф) — тот, который плеснул на прокурора водой и сидел за это 3 месяца. Оля Романова ни разу не просила меня выключить камеру. Нужно быть по-настоящему храбрым человеком, чтобы впустить в свою жизнь камеру, которая фиксирует каждую секунду твоей жизни. Матвея я придумал сначала у себя в голове, мне хотелось найти искреннего молодого героя, за которым интересно наблюдать. В поисках мне помог один из солистов группы «Макулатура» Костя Сперанский — бывший нацбол. Я рассказал ему, кто мне нужен, он посоветовал Матвея. Сниматься он согласился потому, что за день до нашей встречи смотрел со мной кино — все-таки иногда это многое упрощает. Очень рад, что так получилось, Матвей оправдал надежды.

Помимо своих героев, нужно было думать о фильме в целом. А в целом нам катастрофически не хватало тех, кто за Путина. Вскоре выяснилось, что те люди, которые за Путина, наотрез отказываются сниматься, как будто они чего-то скрывают. Я сам ходил в предвыборный штаб Путина, хотел поговорить с Говорухиным, но мне не разрешили этого сделать. Поэтому мы поехали в провинцию. В селе Большая Ельня в Нижегородской области находится храм «Воскрешающая Русь», где якобы замироточила икона Путина. Мы, разумеется, не могли туда не поехать и не познакомиться с настоятельницей этого храма матушкой Фатиньей. Ездили в Смоленск, откуда местные единороссы отправились на двух автобусах в Москву на путинг в Лужники 23 февраля. Много чего произошло, обо всем и не рассказать.

Что касается монтажа — было стремно приглашать монтажера со стороны, человека, который бы с нуля начал работу. Все усложняло еще одно обстоятельство: «Новая газета» поставила нам срок — мы должны закончить фильм до инаугурации Путина. Я предложил себя в этой роли, все согласились. Но тогда я еще не до конца понимал, что это значит. Когда ребята стали приходить и сливать материал, общий хронометраж достиг тысячи часов. Понимая, что один я не справлюсь, мы сделали из моей квартиры монтажную студию «Пое…ень». Монтировали круглосуточно. Всего у меня в квартире три спальных места, так что на ночь оставалось человек пять. Трое спят, а двое работают, пока кто-то не встанет. Короче, работали в две смены. Сначала каждый чистил свой материал. Потом мы начинали складывать и что-то начало получаться. Была всего одна версия монтажа, которая по ходу работы просто доводилась до идеала. К этому времени Разбежкина уже вернулась с островов и приезжала к нам на промежуточные показы.

Работая над фильмом, лично я не считал себя оппозиционером. Скорее симпатизировал им как человек. Также увидел своими глазами, что политика — это дерьмо. Только человек, у которого часть души омертвела, может заниматься политикой. Мне скорее ближе простые люди, такие, как Матвей. Поэтому когда проходил «ОккупайАбай», я каждый день приходил на Чистые, гулял среди ребят, которые там поселились. Мне близка эта атмосфера, я просто ходил туда-сюда без камеры. Сейчас Павел Костомаров и Александр Расторгуев снимают фильм «Срок». 31 июля я ходил на Триумфалку, снимал для «Срока» акцию «Стратегия-31».

Мадина Мустафина

 Для меня все началось с того, что мне позвонили ребята, студенты Марины Разбежкиной, и предложили поучаствовать в некоем фильме. Я сначала отказывалась, потому что в политике — полный ноль. И вообще мне это все было неинтересно и страшно, я совсем не разбиралась в этом вопросе. А потом сходила на нацболов, помялась в толпе и криках и воодушевилась — драйв меня затянул. Но даже в процессе съемок я не знала, кто чем занимается, какие есть силы, кто за что и т.д. Может, это и хорошо, я была отключена от системы и просто снимала людей.

Лично я снимала нацболов, разные митинги, выборы в Королеве, репетицию Pussy Riot и беспредел у церкви по этому поводу. Именно нацболов начала снимать Лена Хорева, я потом к ней подключилась, и на каждую встречу мы с ней ходили уже вместе. Во время съемок в Королеве в ТИКе женщина-депутат сломала мне микрофон от камеры, потом написала на меня заявление, что я на нее набросилась, оскорбляла ее. Когда я писала объяснительную, милиционер сказал: «Что вы тут потеряли? Езжайте в свой Казахстан». Одному парню сотрудник ТИКа сломал фотоаппарат. В общем, там было много ругани, криков, меня постоянно отталкивали, угрожали. В итоге милиция просто вышвырнула меня за дверь, хотя я имела при себе все документы, разрешающие съемку. Это был просто ужас. Милиция бездействовала, делала вид, что ничего не понимает. Работники ТИКа, взрослые люди, вели себя как монстры. Я чувствовала, что попала в самый адский ад. И в этом аду, с одной стороны, я горела на раскаленной сковороде, а с другой кайфовала, что передо мной разворачивается кино.

До сих пор плохо понимаю это кино. Для меня это как большой театр, в котором люди играют роли. Цирк, игра, шоу. Весело в грустном — и наоборот. Как выкрики пьяного человека. После съемок я уже больше ни на какие митинги не ходила. У меня началась депрессия, я лежала целыми днями, смотрела Ваню Урганта и щелкала семечки.

Анна Моисеенко

Идея снять фильм исходила от «Новой газеты», которая через Марину Разбежкину предложила выпускникам ее мастерской отправиться с камерами на шествие за честные выборы 4 февраля и выхватить из толпы митингующих конкретных героев. То есть преодолеть вот эту обезличенность, свойственную массовым акциям. Сначала откликнулись мы с Аскольдом Куровым. Сходили в редакцию на встречу с Дмитрием Муратовым, которому удалось так нас вдохновить, что этот энтузиазм потом передался по цепочке остальным будущим участникам. Когда мы рассказали однокурсникам, что никакого давления со стороны «Новой газеты» не будет, что будет полная свобода действий и возможность существовать в самом эпицентре событий, постепенно команда увеличилась до 10 человек. Но съемки в итоге не ограничились одним шествием, а растянулись на три месяца.

Я снимала Алексея Навального, который, кстати, оставил неоднозначное впечатление. Большую часть времени провела с анархистами, антифашистами, социалистами (например, это они появляются в начале фильма в масках Гая Фокса), и до сих пор не могу от них отлепиться, так и продолжаю снимать, если есть возможность. На всех шествиях, акциях и прочих уличных сценах, конечно, работал каждый из нас. Для меня самым удачным в плане съемок оказался митинг на Пушкинской площади со знаменитым «стоянием в фонтане», разогнанный на следующий день после выборов. Хотя в данном случае слово «удачный» звучит несколько неуместно.

До этого фильма у меня уже имелся опыт коллективной работы над игровой короткометражкой «Невеста» с друзьями-режиссерами, которые потом оказались в команде проекта «Зима, уходи». Опыт иногда довольно болезненный, потому что у нас каждый привык сам полностью отвечать за процесс. Ведь в своих документальных студенческих фильмах мы совмещаем функции режиссера, сценариста, оператора и монтажера — все в одном лице. А здесь нужно как-то договариваться. Но в целом было круто, мы же успевали повсюду. Подсаживаешься к кому-то в машину с ленточками на «Белом кольце», снимаешь из окна, и вдруг видишь на перекрестке Аскольда — тоже с камерой; тем временем где-то по соседней полосе проезжают Дима Кубасов с Денисом Клеблеевым, а высадившись возле ЦДХ, встречаешь Надю Леонтьеву, уже успевшую подхватить твоего героя при выходе из машины. Получается такой рассредоточенный взгляд — с десяти разных точек.

Не только во время съемок, но и на обсуждениях после показов фильма в Москве я стала лучше понимать, в какой стране живу. Кстати, самый запоминающийся показ у нас прошел на Чистых прудах, в последний день существования лагеря «ОккупайАбай». Мы установили экран возле памятника и крутили фильм на проекторе прямо на бульваре. Люди реагировали на реплики героев фильма так, будто они стояли перед ними и могли ответить. То есть приветствовали Удальцова и, например, улюлюкали Путину во время его «Умремте ж под Москвой!» Завершился вечер тоже абсолютно в духе нашего фильма. Мы просто ушли посидеть в кафе ночью после показа, а когда вернулись, вместо протестного лагеря на бульваре толпились дворники и полицейские. За ограждениями стояли грузовики, набитые вещами, которые людям просто не дали забрать. Активисты разбирали эти вещи прямо в кузове, пытаясь отыскать свои гитары, спальные мешки, документы валялись среди груды мусора. А рядом стояла девушка с белой лентой и пела Шевчука. Вот эту сцену — ее тоже как будто из кино позаимствовали.

Интерес к политике у меня не был такой активный, как после и тем более во время съемок. Но некоторые из нас еще до работы над проектом ходили на протестные митинги, с камерами и без. Я ходила с камерой. К сожалению, несмотря на задорное название нашего фильма, зима, кажется, никуда не ушла. Поэтому я по-прежнему хожу на митинги, и по-прежнему с камерой.

Аскольд Куров

В январе этого года «Новая газета» предложила выпускникам Марины Разбежкиной снять подготовку и шествие «За честные выборы» 4 февраля. Сама Марина Разбежкина в момент съемок находилась далеко от Москвы, но она постоянно выходила с нами на связь, что-то советовала, мониторила интернет и чаще всего знала больше нас о том, что происходит в Москве. В общем, всячески помогала и переживала за нас. Лично меня интересовало и волновало то, что происходило и происходит в стране, и съемки этих событий стали моей формой участия в них. Это не являлось заказом, мы получили полный карт-бланш и снимали то, что нас самих увлекало. Интересно еще было потому, что до этого момента политика меня практически не волновала. Зато после фильма стал хотя бы как-то ориентироваться в этом пространстве. Поэтому наибольший интерес во время съемок у меня вызывали люди, которые, как и я, раньше никак не были вовлечены в политику и вышли на улицу только после декабрьских выборов. Так называемые гражданские. Для меня «Зима, уходи» стал уникальным опытом, думаю, что эти три месяца стоят целого курса киношколы. И я оказался участником самых важных исторических событий страны, которые требовали того, чтобы их зафиксировали в кино. Разумеется, я изменился после всех этих событий, но это то, что еще нужно осознать. Работать вместе с таким количеством режиссеров для меня было впервые. Своего рода экспериментом. Но вопреки моим опасениям, нам практически всегда удавалось находить общие решения в команде. Поодиночке мы бы не справились ни с таким масштабом съемок, ни с таким объемом материала на монтаже.

Денис Клеблеев

 Участие в проекте мне предложили ребята, с которыми мы познакомились в мастерской у Марины Разбежкиной. Мне показалось, что это хорошая возможность своими глазами увидеть происходящее на улицах, поскольку сам я в подобных мероприятиях никогда не участвовал. В этом проекте у меня не было «длинных» героев. Я работал скорее точечно, реагируя на местности. Например, один из моих любимых эпизодов, которые удалось снять, — это проход молодого поэта, читающего стихи Мандельштама. Я не был с ним раньше знаком и снял его совершенно случайно. Подобный опыт работы в большом коллективе у меня впервые. Стратегически мы все сделали правильно. Одновременно происходило много разных событий, и другого варианта все их охватить никто не видел. Энергия ребят подстегивала друг друга, что пошло фильму только на пользу. Над монтажом плотно трудились в основном другие ребята. Они в этом отношении невероятные молодцы. Больше месяца не отрываться от мониторов. После съемок я на митинги не ходил — роль наблюдателя в данном случае во мне сильнее статуса участника.

Елена Хорева

 Для меня все началось 4 февраля. Накануне вечером позвонили ребята и попросили помочь снять митинг на Болотной — не хватало камер на всех героев. Я помогла и осталась в проекте. Снимала в основном уличные акции. Каждый вторник ходила к ЦИКу на акцию нацболов и «Солидарности». Присутствовала в толпе на «Белом кольце» и площади Революции. Снимала митинг 5 марта на Лубянке.

Самым сумасшедшим днем стало 4 марта, во время выборов. Мы с мобильной группой с раннего утра объездили около 10 участков с нарушениями, на подсчете голосов я уснула прямо на стуле возле урны. Не дождавшись результата, поехала на Манежку, где выступал Путин, но не успела — митинг закончился, счастливые люди с флагами стали расходиться, праздновать победу. Я почему-то не могла понять, как можно искренне радоваться этому. Решила пойти домой через Лубянку, а там уже стояла военная техника, шла перекличка солдат. Вот тогда во мне проснулось какое-то, видимо, гражданское чувство, стало обидно за все протестное движение, за ребят, которые мотались по участкам и пытались пресечь фальсификации. Подумала, что зря, наверное, мы снимаем наше кино. Но если до фильма у меня политических взглядов не было, то после — появились. Мне не все здесь понятно. Думаю, что нам неизвестно очень многое из того, что на самом деле происходит. Чем эти зимние события стали для страны, мне трудно судить. Для меня же это были месяцы ужаса и счастья. Мы хорошо поработали. Сейчас рано подводить какие-либо итоги. Есть ощущение, что все только начинается.

"АФИША"

http://www.afisha.ru/article/winter-go-away/